Как покрасить вагонку в стиле прованс: Вагонка в стиле прованс — нежный интерьер в натуральном дереве

Вагонка в стиле прованс — нежный интерьер в натуральном дереве

Содержание

   

Вагонка, это не обыденная древесная доска, которая подходит лишь для обшивки дачных домиков, мансарды или бани. Это совсем не так. За последние годы все чаще можно встретить современные, стильные городские квартиры с отделкой из этого практичного и красивого материала. Функциональные характеристики, простота монтажа, экологичность и долговечность сырья позволили вагонке прочно закрепиться в интерьере жилых помещений.

Живой фактурный материал смотрится великолепно, способствует сохранению тепла, отлично пропускает воздух и служит для звукоизоляции. Кроме того панели доступны по цене, их легко обрабатывать и монтировать, такая отделка не выходит из моды, ведь дерево всегда востребовано. А возможность выбора разнообразных финишных покрытий открывают широкие горизонты для творчества, тем более, что сеть пестрит предложениями дизайна с обработкой вагонкой внутри дома.

Идеи, фото существующих проектов вдохновляют на создание собственных уникальных шедевров.

Стоит отметить, что особенно органично сочетается вагонка в стиле прованс. Данное направление комбинирует в себе нежные изысканные мотивы и теплоту домашнего уюта.

Что особенного в  этом стиле? Нежнейшие пастельные оттенки, тончайшее кружевные элементы, легкие цветочные мотивы, аккуратная мебель под старину и, конечно, вагонка в стиле прованс, которая, как правило, окрашенная в невесомые светлые тона.

Особенности покраски вагонки в стиле прованс

Окрашивание особых сложностей не вызовет, поскольку основа натуральная древесина. Достаточно тщательно зачистить поверхность от остатков предыдущего покрытия, если таковое имеется, с помощью обыкновенной наждачной бумаги и аккуратно протереть поверхность мягкой тканью. Далее рекомендовано пропитать ламели специализированными средствами от гниения и порчи, а также гидроизоляционным веществом. Наносить каждый новый слой можно только в том случае, если предыдущий окончательно просох.

После подготовки поверхности можно приступить к покраске вагонки в стиле прованс для чего, как правило, применяют акриловую краску на водной основе нежных, светлых оттенков.

Белый цвет – это вариант универсальный, который идеален во многих стилистических решениях, включая прованс и шебби-шик. Сочетание белых стен обработанных вагонкой внутри дома идеи фото показаны наглядно на примерах.

   

Несмотря на кажущуюся сдержанность селянского быта, отделка стен вагонкой в стиле прованс выглядит возвышено и романтично. Устали от городской суетливой жизни и желаете погрузиться в атмосферу уютного домашнего спокойствия, тогда стилистика французской деревни ХІХ столетия это то, что нужно для полноценной релаксации.

Для создания эффекта старины пользуются разнообразными приемами, примерами вагонка внутри дома идеи послужат представленные фото.

В стилистике прованса предпочтительны поверхности из дерева, причем часто выбеленные ламели гармонично сочетают с колоритными витражами и изящными арками. Потолки декорируют грубыми неокрашенными древесными балками насыщенных темных цветов, отчетливо контрастирующих на фоне светлых стен.

 

На просторах интернета можно встретить массу вариаций на тему вагонка внутри дома идеи. Фото свидетельствуют, что применять материал можно абсолютно в любых помещениях всего дома или квартиры. Метод способствует зонированию квартиры-студии по функциональному назначению; также можно отделать лишь одну центральную залу или обшить вагонкой все комнаты в доме.

Сорта древесины и виды вагонки

Древесина – это уникальный строительный материал, а преимущество вагонки именно в том, что это уже готовая к установке панель определенной длины и ширины со специально вымеренными пазом и гребнем. Примечательно и то, что для обшивки внутри дома подходят абсолютно любые породы дерева, начиная от самой бюджетной сосны, до массивного, роскошного дуба.

Выбирая вагонку для внутренней отделки, стоит обратить особое внимание на сортность материалов, ведь встречается четыре вида сырья:

• Доски класса «Экстра» или «Премиум» отличаются наивысшим качеством без каких-либо внешних дефектов. На таких панелях нет сучков и пятен, дизайн характеризуется красивым исполнением.
• Ламели категории «А» могут содержать небольшое количество сучьев, но внешний вид и функциональные особенности не нарушены – материал прекрасно подходит для внутренних работ.
• Вагонку класса «В» и «С» стараются не применять в жилых помещениях, поскольку они содержат заметное количество внешних дефектов.

Если ориентироваться по профилю изделия, то здесь каждый выбирает исходя из эстетических предпочтений. Так, при монтаже классической евровагонки за счет ее конструктивной особенности остаются вполне заметные стыки, что, впрочем, при оригинальном дизайнерском решении будет вполне уместно для вагонки в стиле прованс, Более гладко и ровно смотрятся ламели с профилем типа «софтлайн» со скругленными углами или «штиль», швы которого вообще практически не видны.

Какой бы материал вы ни выбрали для обшивки своего дома, помните, что стиль прованс лишен помпезности и роскошного великолепия, вместе с тем наполнен романтичности и изящества. Важно не перестараться с декорациями, все элементы нужно подбирать, подчиняясь правилам деликатной французской элегантности.

 

Чем красить вагонку внутри помещения и подчеркнуть стиль интерьера

Содержание

1. Вагонка в интерьере эко и этно стилей
2. Зачем пропитывать и красить вагонку
3. Лессирующие составы подчеркивают текстуру отборной древесины вагонки
4. Подготовка поверхности вагонки под покраску
5. Отделка вагонки в спальнях и жилых комнатах
6. Алкидные лаки самые прочные для пола
7. Материалы для сохранности древесины в бане

Экологически чистая вагонка используется для обшивки стен и потолка. Она является основным элементом интерьера в этно и эко стилях. Желаете сохранить неповторимый рисунок природных линий или сделать стены внутри гладкими, оригинального цвета, понадобится пропитка и покраска вагонки. Прозрачный лак подчеркнет солнечный оттенок сосны и создаст неповторимое настроение юга Франции – стиль Прованс. Браширование состарит древесину и сделает выпуклым рисунок.

Красим вагонку

Вагонка в интерьере эко и этно стилей

Мой друг заинтересовался деревянной облицовкой стен. Он пришел ко мне узнать, какая краска для вагонки подойдет. Чем отделать спальню и детскую. Заодно Вадик хотел построить баню и уточнить у меня, какое дерево заказывать и безвредные материалы для защиты его от влаги.

Красим вагонку в квартире

Обшитая вагонкой комната дарит ощущение уюта и восстанавливает силы. Эту способность дерева используют во многих современных стилях. Покраска вагонки в скандинавском стиле делается белым матовым лаком, не требует сложных работ. На светлом фоне четко выделяются яркие предметы мебели и декор. Дачная тематика предпочитает оставить рисунок древесины естественным, красить предпочтительнее лаками.

Эко стили отличаются натуральными материалами, окрашенными в природные цвета. Для внутренних работ используют краски на водной основе. Каждый этно стиль имеет свои особенности и перед тем, как покрасить вагонку, необходимо определиться с тематикой:

• деревенский – русский;
• дачный;
• колониальный;
• скандинавский;
• прованс;
• кантри;
• природный.

Наиболее популярны интерьеры в стиле Прованс. В них собрано тепло и неповторимость деревенского юга Франции. Помещение излучает золотистые цвета солнца и морского пляжа. Для создания атмосферы стиля Прованс надо сделать ряд работ, доводя дерево до нежного состояния, чтобы покрасить его:

• очистить поверхность;
• сделать старение;
• пропитать защитными составами;
• покрыть лаком в несколько слоев.

Для наружных работ используются водоотталкивающие материалы стойкие к солнечному излучению. Для пола выбирается износостойкая краска и алкидные лаки. Для работ внутри помещения предпочтительнее натуральные пропитки и краски без запаха.

Зачем пропитывать и красить вагонку

Чем красить вагонку внутри помещения

Волокнистая текстура дерева хорошо удерживает тепло, поглощает шум и дышит. В ней любят селиться насекомые и грызуны. Натуральный материал впитывает влагу, создавая условия для развития грибковых пор. При намокании он разбухает, изменяя свои размеры.

Сухая древесина не боится перепадов температур. Но она выгорает и темнеет от солнечных лучей. Самый главный враг дерева – огонь. Внутри помещения печи и камины обкладывают камнем, не давая им касаться дерева.

Для сохранения всех качеств древесины и защиты от воздействия разрушающих факторов делается пропитка и покраска вагонки. Для этого созданы:

• антипирены – повышают огнестойкость;
• антисептики отгоняют насекомых и не дают развиваться грибку;
• воск, масла, лаки, краски не пропускают влагу.

Составы могут быть смешанными и совмещать в себе несколько функций. Антипирены и антистатики наносятся на все поверхности доски до проведения работ по обшивке стен и потолка. Они могут применяться по очереди и быть в составе краски.

Лессирующие составы подчеркивают текстуру отборной древесины вагонки

Красим вагонку внутри помещения

Решая вопрос, чем покрасить вагонку, надо учитывать особенности различных материалов. Лессирующие составы полупрозрачные с матовой поверхностью подчеркивают красоту и неповторимость природного рисунка. Они делают темными рыхлые участки, придавая определенный оттенок древесины. В стиле Прованс используются желтые и белые краски. Для имитации вишни светлые лиственные доски покрывают розовым тоном. Полы под дуб создают шоколадными лессирующими пропитками.

Воск и масла создают глянцевую поверхность и сохраняют естественные цвета древесины. Они защищают от влаги. Применяются для внутренних работ. Красят вагонку ими при создании внутри помещения стиля:

• прованс;
• дачный;
• деревенский.

Поверхности стен предварительно делают искусственное старение с помощью огня, браширования и отбеливания.

Масляные и акрилатные краски, применяемые для внутренних работ по дереву, скрывают рисунок. Они создают ровную поверхность любого выбранного цвета. Фактура их может быть глянцевой и матовой. Пол для прочности красится сверху алкидными лаками.

Подготовка поверхности вагонки под покраску

Красим вагонку самостоятельно

Я приехал к Вадику, чтобы рассказать ему, чем красить вагонку и одновременно помочь подготовить поверхность стен и потолка. Он хотел сделать комнату в стиле прованс раннего периода. Это светлое дерево, состаренное и выгоревшее на солнце, обшитый досками потолок и натуральный пол.

Большая часть провинции Прованс покрыта виноградниками. Дома фермеров расположены среди полей и на берегу моря. Солнце, дожди и соленый с песком ветер придают стенам домов соответствующий вид.

Вдвоем с Вадиком мы начали подготовку стен в стиле прованс:

1. Удалили всю грязь и старое покрытие. Жирные пятна смыли, пыль убрали пылесосом после того, как все высохло.
2. Зачистили мелкой наждачкой всю поверхность.
3. Металлической щеткой на болгарке прошлись по каждой доске, делая браширование. Мягкие участки удалились, твердые создали выступающий рисунок пересохшего дерева.
4. Кисточкой втерли в дерево антипирен.
5. С помощью распылителя покрыли доски антистатиком.

Теперь нам осталось после полного высыхания сделать лессировку воском с белым оттенком и сверху покрасить все прозрачным аквалаком. Краска для вагонки скроет натуральный цвет древесины. После покрытия в несколько слоев останутся фактура, созданная искусственным старением. Цвета для покраски лучше выбирать светлые, природные. Тогда комната в стиле прованс будет смотреться естественно.

Отделка вагонки в спальнях и жилых комнатах

Вагонка в интерьере квартиры

Вадик интересовался, чем можно красить доски в спальне и какие материалы использовать в детской. По дереву для внутренних работ применяются различные составы:

• масляные;
• акриловые;
• силиконовые;
• акрилатные;
• водоэмульсионные;
• алкидные.

Масляные эмали самые дешевые, имеют самые разные цвета. Использовать их в детских и спальнях нельзя. Они создают прочную пленку, отталкивающую воду. При этом не пропускают воздух, имеют сильный отравляющий запах и выгорают на солнце.

Для окрашивания вагонки в определенный цвет, лучше использовать акрилатные красители для внутренних работ. Они без запаха, имеют среднюю устойчивость к возгоранию. Под ними стены дышат.

Самый дорогой аквалак экологически чистый и долговечный. Он состоит из природных растительных и животных материалов. В его основе:

• вода;
• полимерные смолы.

Аквалак экологически безопасный, не выделяет вредных веществ и хорошо сохраняет дерево. Его недостаток в быстром стирании и низкой прочности. Это идеальный вариант для отделки деревянного потолка. На акриловой основе он подходит для обработки древесины внутри помещения. Он прозрачный, при необходимости получения цвета в него добавляют пигменты.

Внимание! Все краски и лаки для дерева во время отделочных работ следует постоянно перемешивать.

Алкидные лаки самые прочные для пола

Красим вагонку своими руками

Деревянные полы из массивной доски и вагонки красят составами с повышенной устойчивостью к стиранию. После высыхания они образуют твердую пленку, отталкивающую воду. В основном это краски:

• водоэмульсионная;
• масляная;
• полиуретановая;
• эпоксидная;
• алкидная;
• резиновая.

Масляная эмаль имеет сильный запах и требует длительного проветривания. Она дешевле других материалов, но быстро изнашивается. Цвет можно выбрать любой, но он со временем выгорает. Через три года пропадает блеск. Продлить ее службу и сохранить цвет может покрытие алкидным лаком.

Прочные и хорошо защищают пол эпоксидные двухкомпонентные краски. Они используются в местах с высокой интенсивностью движения людей: офисах и общественных помещениях.

Друг интересовался, чем покрасить вагонку на полу, чтобы сохранить красоту доски, подчеркнуть интерьер в стиле прованс, и можно использовать в детской.

Резиновая краска создана на основе латексной. Она пластичная, износостойкая и долговечная с матовой поверхностью, напоминающей резину.

Для пола из вагонки важно сохранить рисунок высококачественной древесины. Оптимальным вариантом является алкидный состав. Он наносится сверху покрашенных досок и создает прочную твердую пленку, устойчивую к ударам и стиранию. Срок его службы 5 – 10 лет.

Материалы для сохранности древесины в бане

Крашеная вагонка в интерьере

В квартире, расположенной в многоэтажке, я построил сауну. Обработку вагонки сделал такую, как в бане на даче. Теперь я помогал своему другу.

Для бани подбирается древесина лиственных пород. Она не содержит смол и имеет низкую теплопроводность. Доски необходимо пропитать антистатиком до обшивки стен. Особое внимание уделяется торцам. Мы с Вадиком сделали разметку и раскрой вагонки. Пропитали все специальным составом, содержащим антипирен и антисептик.

Когда обшивка была завершена, прошлись морилкой. Она дополнительно защитит древесину. Завершили покраску тремя тонкими слоями аквалака.

Как картина: последняя книга Ассулин исследует неисчерпаемую красоту Прованса, Франция

«Я влюбилась в Марсель, когда была подростком. Я вырос в сельской местности, но был одержим Марселем и морем, и мне нравилось ездить туда на выходных и купаться», — цитируется в книге дизайнер Симон Порт Жакмюс. В этом городе другая энергетика: она хитрая, живая и электризующая. Посмотрите кадры бесподобных моментов, в которых местные жители любовно улыбаются в камеру, и в поздние ночи (точнее, ранние утра), запечатленные на пленку.

В нескольких милях от Арля коллекционер произведений искусства Майя Хоффманн пишет: «[Это] спящая красавица. Многие сцены, написанные Ван Гогом, остаются совершенно неизменными, как будто время остановилось». Еще одно лицо Прованса запечатлено в Арле. Меланхолия и романтика с одной торжественной сельской местностью за другой наполняют раздел Арля. Фотографии, играющие со светом, дают представление об одиноких вечерах. Когда просматриваешь снимки Арля, возникает мрачное чувство; в каждой картинке есть загадка, как мысль, застрявшая на кончике языка.

«Как нанести Прованс на карту? Попытка сделать это смехотворна». «Слава Прованса» начинается с этого утверждения. Каждая страница — это действительно попытка запечатлеть множество лиц региона. Он трепещет жизнью, но на одном дыхании вызывает торжественность с каждым живописным местом, застывшим во времени. Даже те, кто называет его своим домом, не могут не насладиться его магнетизмом.

От прохладного Средиземного моря, охристых зданий Ла-Рок-Альрик и переполненных галерей Марселя до ярких лавандовых полей и умиротворяющей зелени, раскинувшейся за пределами страницы, последний выпуск Assouline
— это новое открытие неисчерпаемой магии региона. Хотя многие известные имена стали синонимами региона, Прованс по-прежнему остается непобедимой достопримечательностью. Цитата из книги: «Потребуется много лун, чтобы больше не чувствовать вибрации Брака, Леже, Миро, Превера, Сезара, Колдера… . . Тарантино, Марион Котийяр, Гийом Кане и несколько телохранителей в темных очках могут прийти, но, как ни странно, снова преобладает запах фиговых деревьев — список имен, пусть и знаменитых, не может соперничать с этой землей».

Читайте также : Семейное сафари доктора Хейден Хо и Вики Бело в Кении с дочерью Скарлет Сноу

Слава Прованса подарит вам комфорт и напомнит о деревенских вечерах и провансальской кухне — свежие продукты, богатый вкус.

«Когда Господь начинает сомневаться в мире, он вспоминает, что создал Прованс», — красиво говорит писатель Фредерик Мистраль. Для тех, кто не может дождаться, чтобы приехать снова, Provence Glory подарит вам комфорт и напомнит о деревенских вечерах и провансальской кухне — свежих продуктах, богатых вкусах — и моментах, которые станут незабываемыми благодаря бесконечному множеству острых мест.

Вот слава Прованса, — с гордостью замечает Ассулин при каждом перелистывании страницы, — она обширна и неисчерпаема. Идея, находящая отражение в бесчисленных картинах и литературе, написанных в истории художниками, которые осмелились запечатлеть ее великолепие.

Читайте также : Tatler Checks Into. .. Crimson Resort & Spa Boracay

Художественный тур по Провансу, Франция

В южно-французском регионе Прованс есть или кажется есть то, что мы называем карусель и французы называют rond-point каждые 30 футов. Тридцать футов — это, несомненно, физическое преувеличение, но не перцептивное: один круг движения следует за другим с такой неустанностью, что вы чувствуете, что движетесь не по прямой линии, а по кругу, как паук, мчащийся по своей паутине. Вы крутитесь вокруг каждой кольцевой развязки в поисках съезда, скажем, на Арль или Сен-Тропе — на A55 или D44, последняя из которых может также называться D95 или бульваром Генерала Леклера (каждая французская дорога имеет по крайней мере три названия). , два загадочно-числовых и один грандиозно-исторический) — и вам часто приходится ходить вокруг снова, прежде чем найти его. Сделав это, вы проедете немного и доедете до другого круга. Все в Провансе скажут вам, что это будет сводить вас с ума, пока вы не увидите, насколько оно функционально. Почти за две недели езды по Провансу мы так и не увидели, насколько он функционален.

Пытливый писатель не может оставить без внимания ни одно географическое совпадение или, в данном случае, пересечение окружной дороги, и наше продвижение с вращением, которое мы с женой Мартой совершили через Прованс в октябре прошлого года, стало символом нашего психологического состояния там. Некоторые известные места служат туннелями времени в прошлое. Сегодня в Венеции вы легко можете себе представить, что вы находитесь в Венеции c. 1500. Другие кажутся застывшими в устойчивом состоянии, так что Париж для тех, кто любит его, кажется, никогда не меняется, как это и происходит. Но в Провансе жизнь идет по спирали — так сказать, в обратном направлении от современной идентичности региона как роскошного англо-американского курорта к его более раннему, 1920-е годы как еще более исследовательское англо-американское отступление, затем назад к своей идентичности 19-го века как горнила современного искусства и обратно к его еще более далекому и оккультному прошлому как редуту мистиков и катарских еретиков. Вы снова вращаетесь и снова приземляетесь прямо в настоящем. Вы выбираете выход и находите другой путь, вперед или назад.

Наше собственное путешествие в Прованс было особенно компенсационным вдвойне. — Ты никогда не был в Провансе! друг сказал зажечь двигатель амбиций. Ее «Ты!» был столь же обвинительным, сколь и сочувствующим, поскольку человек, к которому обращались, имеет несколько незаслуженную, полностью ориентированную на Париж репутацию франкофила. Но Париж — это не Франция, как часто говорят, и поэтому, по долгу службы и впервые за 40 лет путешествия во Францию, мы бы полностью пропустили Париж.

Мне было любопытно, изменится ли мое отношение к местам, где создавалось это искусство, которое я так любил.

Другое побуждение было еще более критически компенсирующим: возмездие художественного критика. Я часто и с мудрым знанием писал о великих деятелях этого региона, от Джеральда Мерфи до Поля Синьяка, с серьезными, жевательными рассуждениями о Винсенте Ван Гоге, Поле Гогене, Поле Сезанна и зарождении кубизма, но никогда не ели рядом с домами, в которых они жили, или видели вид из мастерских, в которых они рисовали, или пробовали яблоки, которые они превратили в произведения искусства. Это состояние эмпирического смущения, в котором рано или поздно оказывается каждый писатель-искусствовед, но его следует излечивать, когда это возможно. французское слово терруар , отличительные признаки почвы, на которой производится вино, применимы как к искусству, так и к вину. Искусство тоже несомненно локально, материально, неотделимо от своего контекста. Мне было любопытно, как посещение мест, где было создано это искусство, которое я так любил, изменит мое отношение к нему.

Купальщиц Поля Сезанна , 1874–75. «Изображения Сезанна человеческого тела и окружающего пейзажа, а также исследования Ван Гога человеческого лица и того, что оно выражает, остаются основой современного вкуса, не говоря уже о человеческой жизни».

Sepia Times//Getty Images

Итак, мы поехали, чтобы увидеть обе части Прованса — лиственный, каменистый, серо-фиолетовый Люберон и усаженный пальмами, солнечный, нежно окрашенный Лазурный Берег — и искать следы художников, прославивших его. Будучи литераторами, нуждающимися в литературном костыле, мы упаковали копию книги Генри Джеймса «Небольшое путешествие по Франции ». В нем Джеймс подробно описывает свои поездки в Арль, Экс-ан-Прованс и другие города в 1880-х годах, когда Прованс считался древним и провинциальным, далеким от холодного ночного воздуха авангардных экспериментов и парижской дерзости. Ирония судьбы, о которой Джеймс тогда еще не догадывался, заключалась в том, что в одно и то же десятилетие два художника, чье творчество и пример могли воплотить в жизнь его приглушенную мечту о новом искусстве, основанном не на энциклопедическом видении, а на мельчайших деталях, испытали свои страсти в Провансе. так что изображения Сезанна человеческого тела и окружающего его пейзажа, а также исследования Ван Гога человеческого лица и того, что оно выражает, как стилизованные, так и сделанные вручную способами, которые шокировали их современников, остаются основой современного вкуса, а не не говоря уже о современной жизни. Сезанн в Эксе, Ван Гог в Арле заново изобрели наши глаза и наши души, и теперь мы шли по стопам Джеймса, но с другими священными местами для паломничества. И путешествовал, с иронией понимая, что Джеймс почти наверняка никогда даже не слышал бы об этих двух живописцах, жалких неудачниках.0012 в их времени и в их времени.

Художник Джеральд Мерфи и его жена Сара, сфотографированные в 1920-х годах на Антибе Пабло Пикассо.

Поместье Онории Мерфи Доннелли/лицензировано Вагой в Обществе прав художников, Нью-Йорк/Бейнеке Библиотека редких книг и рукописей Художники

О, да: мы бы все время ели, пили и спали настолько хорошо и красиво, насколько это возможно. Это были Мерфи, Джеральд и Сара, великие первооткрыватели юга Франции для американцев в XIX веке.20-х годов (о которых я тоже много писал), придумавших девиз, что надо жить как можно лучше, как отомстить судьбам. Мы могли бы, конечно, сделать это, не думая о Мерфи, но гедонизм выигрывает от одного-двух божеств-надзирателей. Это тоже доставляет удовольствие, аура паломничества.

Мы начали наше путешествие в несравненно красивом городке Горд, а именно в Бастиде-де-Горд, где мы смотрели на горы и старые римские стены, настолько живописные, что хотелось протестовать против чего-то слишком совершенного. Прованс был таким, каким мы его себе представляли: голубое небо с белыми облаками, такими тяжелыми, что их нижняя сторона превратилась в темно-фиолетовую плоскость, с зеленовато-желтой землей и зелеными кипарисами за ним. Города, где зародилась современная живопись, лежали совсем рядом.

Ла-Бастид-де-Горд, в городке с таким же названием.

Дэвид Троегер

Как всякий любитель современной живописи, я давно очарован, даже одержим тем, что случилось с Ван Гогом в Арле в 1888 году. Годом ранее он бежал туда, наивно полагая, что Прованс был более чистым местом «средневекового» благочестия, которого он не мог найти в Париже, полного чистой духовности и, как он надеялся, лучшего секса. (Винсент был беззастенчиво либидинальным человеком, если только время от времени реализовывался.)

Винсент Ван Гог Автопортрет , 1887.

Универсальный архив истории//Getty Images

Однако по прибытии я сразу чувствую то, что Винсент с болью узнал: что Арль не какой-то лучезарный центр, а сплошной французский провинциальный буржуазный городок, верно из Флобера. Один из парадоксов Прованса художников заключается в том, что здесь нет великого искусства — вы можете увидеть больше картин, написанных в Провансе, в Чикаго, и американцы имеют право поздравить себя с этим. Арль лишь совсем недавно заявил права на эксцентричного голландца-эмигранта, а городской Фонд Ван Гога выставил только одного Ван Гога, Деревья, Париж , в то время как реальное кафе на его Ночной террасе кафе теперь было… окрашено в желтый цвет, хотя желтый цвет Ван Гога был добавленной им выразительной эмоцией, а не цветом, который он видел. Ван Гог, когда он был в Арле, был немного похож на американского хиппи в 1960-х годах, который отправился на юго-запад в поисках коренных народов и их мистических истин, хопи и их шаманов — и оказался в Санта-Фе, прекрасном городке. но занятый своими делами и без широкого приема для нетрадиционного художника.

Разочарование Винсента достигло апогея в рождественский кризис 1888 года, когда — возможно, из-за разочарования в своем злобном друге Поле Гогене, с которым он надеялся работать в совместной художественной «гильдии», подобно средневековым ремесленникам; возможно, из-за эротического разочарования; возможно, из-за простого биполярного расстройства — он изувечил себе ухо и так шокировал чопорную буржуазию Арля, что они отправили его из города в сумасшедший дом в соседнем Сен-Реми.

Репродукция знаменитого автопортрета Ван Гога временно украшает фасад дома в Овер-сюр-Уаз, где жил и умер художник.

Барри Льюис//Getty Images

Следуя по его стопам, я чувствую, что изгнание из Арля было для Ван Гога не столько изгнанием, сколько долгожданным побегом. Тайна его искусства — что он расцвел как поэт-мистик-живописец, которым он мечтал быть только после того, как был заперт, видел кружащиеся ночные небеса и благочестиво склоненные кипарисы только в заточении — становится легче понять в Сен-Реми. больница. Приют, как я вижу, был не совсем тюрьмой, а переделанным монастырем — безмятежным и соблазнительным местом. Глядя на его крошечную комнату-студию с решетками на окнах, единственной мебелью, состоящей из односпальной кровати и бюро, я понимаю, почему Ван Гог нашел здесь покой и вдохновение: он был в безопасности среди единственного подлинного сообщества, которое когда-либо принимало его: безумных . «Хотя здесь есть несколько человек, которые серьезно больны, страх, ужас, который я испытывал перед сумасшествием, уже сильно смягчился», — писал он жене своего брата Тео, Джо, добавляя: «Я прямо думаю о том, чтобы принимая мою профессию сумасшедшего, как Дега принял образ нотариуса».

Винсент Ван Гог, Сен-Реми, Проселочная дорога в Провансе ночью, 1890 «В приюте Сен-Реми Ван Гог столкнулся с собственным одиночеством и тем, что было прямо перед ним, просто регистрируя визуальные ощущения, когда они ударили его — и ударили полностью, заставили его дрожать от голода в их присутствии».

Buyenlarge

В Сен-Реми Ван Гог написал более 100 картин, в том числе «Звездная ночь» и все эти «Кипарисы» (которые этой весной станут предметом долгожданной выставки в нью-йоркском Метрополитен-музее), а также а также картины садов, на которые я смотрю прямо под окнами, — картины, чья визионерская интенсивность магическим образом не устарела от знакомства, возможно, потому, что они были написаны с абсолютной искренностью намерения. Когда Ван Гог отправился на юг Франции, он думал, что с Гогеном он будет рисовать в манере старых средневековых религиозных художников. В приюте он столкнулся с собственным одиночеством, и ему не о чем было думать, кроме того, что было непосредственно перед ним, миром, как я вижу теперь, по существу благожелательного порядка. Ни арльского почтальона, ни крестьян, только звездные ночи, и кипарисы, и ковры в коридоре, и загадочный монастырь на первом этаже приюта. Он не пытался делать благочестивые картины, просто регистрировал ощущения, когда они поражали его, и они поражали его полностью. Зрительные ощущения оказывали на Ван Гога ту же силу, что и сильные запахи на всех нас — они заставляли его дрожать от голода в их присутствии. Благочестие, поднявшееся в этой комнате от его наблюдательного глаза, переводившего все видимое в нечто осязаемое, было выше прежних его добродетельных намерений. Он видел кипарисы, как «египетские обелиски», ночное небо, как переполненную железнодорожную станцию, наполненную движением, перевозившим пассажиров в вечность, и свою больничную палату, как если бы это был благоустроенный участок больницы. монах.

Переход от самосознательной духовной цели к реализованному духовному присутствию — одно из величайших преобразований современного видения. И это случилось здесь. Я чувствовал, что Ван Гогу повезло выбраться из Арля — или он нажил свою удачу на своей боли способами, которые до сих пор учат нас всех. Я совершил мирскую молитву в его келье, и мы отправились обратно в дорогу.

В дороге нас занимали более приземленные, но не менее насущные дела. Судьба и французская политика снабдили нашу экскурсию необходимым напряжением, тикающими часами: забастовкой французов.0012 нефтяники , нефтяники. Долгими днями на юге Франции не было ни бензина, ни дизельного топлива, и мне снились полукошмарные видения, как машина останавливается посреди одной из этих кольцевых развязок. Я забыл об этой стороне французской жизни. Кто-то всегда бастует из-за чего-то. Живя во Франции, можно просто принять это, радуясь, что национальная беда — это злобный и властный рабочий класс, а не, скажем, рутинная бойня в школах. Но нам повезло, и через много кружков мы добрались до Экс-ан-Прованса.

История Сезанна так же знакома, как и история Ван Гога — по крайней мере, мне так казалось. После детства в Эксе он отправился в Париж изучать искусство и попал в круг импрессионистов. Но вместо пейзажей он писал трудные романтические, сюжетные картины, слишком странные для академиков и слишком академические для авангарда. Он пытался поделиться драматическими видениями вместо того, чтобы регистрировать игру света на воде и листе, и в то время, когда импрессионизм был на подъеме, это казалось странным. Потерпев поражение, он удалился в свой семейный дом в Эксе и писал в одиночестве в течение десятилетий, пока, незадолго до конца своей жизни, в 1906, он был открыт заново и благодаря своему влиянию на кубистов стал отцом современной живописи.

Картина Сезанна в Экс-ан-Провансе, 1906 год.

Tallandier/Bridgeman Images

Сезанн всегда казался мне самым неприступным из художников как личность, несмотря на то, что я восхищаюсь им больше, чем любым другим художником со времен Рембрандта. Напряженные, заштрихованные, нерешительные опасения, то, как его телеграфные, повторяющиеся штрихи выстраивают прекрасные пространства, прокладывая себе путь по поверхности холста… Сила упрощения так решительно излучается в его работах, что, помимо вдохновения, кубизма, он мог бы научить Хемингуэя и Сименона писать с таким же минимализмом и делать простые односложные слова, связанные и более поэтичны, чем «поэзия».

Но суровое лицо мадам Сезанна на ее портретах (в Метрополитен есть отличный портрет), безучастный медвежий взгляд его редких автопортретов (как на хмуром, грозном портрете 1880 года из коллекции Филлипса, в округе Колумбия), и безмолвный, провансальский характер его карточных игроков картин действуют как железная изгородь, удерживающая зрителя. Там, где Ван Гог кажется таким доступным и человечным, что мы должны быть осторожны, чтобы не пропустить его странность — если бы он пристал к нам в кафе, мы, несомненно, были бы утомлены его безграничным разговорчивым возбуждением, — Сезанн стоит в стороне.

Поль Сезанн, Экс-ан-Прованс, Мон-Сент-Виктуар и Шато-Нуар, c. 1904–6 «По прибытии я вижу, что Экс большой. И что семья Сезанна была богатой. Он выбрал невознагражденный путь… и его подталкивали вперед стыд и потребность показать им — правильно выразить это на новом языке. Это то, что так сильно движет нами».

Tallandier/Bridgeman Images

По прибытии я вижу, что Экс большой — университетский город и торговый город. И при этом, как я понимаю, семья Сезанна была богатой. Не просто обеспеченным, как я знал, а по-настоящему богатым. У его отца был шляпный магазин на центральной площади, на котором до сих пор видна выцветшая вывеска: Chapeaux Cézanne. Оттуда Сезанн père перешел в банковское дело, лишив права выкупа задолжавшего аристократа (классическая бальзаковская форма продвижения по службе в 19 веке — всегда найдется неимущий аристократ, на которого нужно лишить права выкупа), и купил свой замок на окраине Экса: Жас-де- Буффан.

Джас некоторое время был закрыт для посещения (хотя его обещают открыть после реконструкции в 2025 году), так что нам повезло, что нас пустили внутрь. На стенах столовой висят одни из самых трогательных и неуклюжих изображений, которые я когда-либо видел: тонко академические изображения четырех времен года, которые 19Трехлетний Поль рисовал в отчаянной попытке убедить отца, что у него достаточно таланта, чтобы изучать искусство в Париже. (Это сработало: ему нужно идти.) А еще лучше было прогуляться по территории этой величественно красивой классической провансальской бастиды. К дому ведет аллея платанов, вроде тех, что растут вдоль люберонских дорог, а перед ней — аллея каштанов. Его окружают два меньших хозяйственных построек для охранников и рабочих.

Я часто восхищался меланхоличными портретами Сезанна с изображением каштанов в Жа, но я всегда глупо полагал, что они находятся в общественном парке или доступном убежище — как каменоломня возле Экса, которую он регулярно посещал. Не тут-то было. Джас больше похож на поместье Хэмптонс, чем на провансальский парк. Каштаны — семейное наследство, а рабочие, которых он нарисовал за игрой в карты, не «пойманы» в таверне за распитием арманьяка в конце крестьянского дня, они — разнорабочие в поместье его отца, привлеченные отпрыском в качестве моделей. домашнего хозяйства.

Мастерская Сезанна маленькая, предметы невзрачные. Яблоки росли благородными только в его видениях.

Знаменитое «уход от мира» Сезанна после того, как его отвергла модная общественность в Париже в 1860-х годах (инсценировано в романе его друга Эмиля Золя о поражении, L’Oeuvre ), было, как видите, отступлением домой, к отцу. деньги. Отстранение Ван Гога походило на отшельника, поэта или, если уж на то пошло, душевнобольного; У Сезанна он был внутренним — психологическим, защитным механизмом. Отец был для него таким же неприступным, как отец Кафки для чешского писателя, и он переделывал себя в ворчливом молчании. Он разочаровал почти всех. Художник-монументалист, полностью переделавший западное искусство, испытал в качестве внутреннего опыта мирскую неудачу — и он удалился в личный мир односложной точности, где все, что имело значение, — это неторопливое достоинство внимательного изучения.

А Сезанн работал, теперь вижу, с такими бесперспективными материалами! Его студия в Эксе, открытая для посетителей, на удивление мала, предметы внутри не производят впечатления. Стол, вырисовывающийся в его натюрмортах таким большим, был размером с ребенка, а знаменитые яблоки, судя по компотье , на котором они сидят, были крошечными; они становились благородными только в его видениях. И когда выходишь наружу и поднимаешься на холм, как мы, к его любимому месту для пристального изучения Мон-Сент-Виктуар, вершины, вездесущей на его картине, видишь, что это захудалый скальный выступ, а не сияющий конус, надзирающий за провансальским холмом. пейзаж на его картинах. Никто, кроме Сезанна, не счел бы его очертания героическими.

Художника из богатой семьи, считавшего себя неудачником, Сезанна подталкивало вперед чувство обременительного стыда и потребность показать им . Он пошел по невознагражденному пути, его первые шаги все еще видны на стене столовой, но он все еще верил в него. Его смесь упрямства, покорности и безмятежности (исследуемая вопреки жизненным неурядицам в простом акте видения — в правильном изложении, на новом, упрощенном языке) — вот что так трогает нас в Сезанна, и то, что трогает меня даже больше сейчас: его настойчивость в том, чтобы показать мир, даже после того, как мир сказал ему, что не хочет показываться.

Каштаны все еще падают с каштанов в саду его отца. Мы собрали несколько.

Лазурный берег Курорт Сен-Тропе впервые «увидели» художники, и хотя эпоха, когда он был, подобно Капри, опасным садом удовольствий западного мира, возможно, прошла, удовольствия, которые он доставляет, реальны . Я никогда не видел более красивого света, чем в его гавани, и я был ослеплен чистыми цветами его крыш, такими же золотыми, как Венеция, но более мягкими и более пропитанными морем. В период своего расцвета в начале 20-го века он привлекал художников второго ранга, таких как Поль Синьяк, менее одаренный последователь Жоржа Сёра, но в определенные периоды художники второго ранга столь же ценны, как и художники первого, а пуантилисты и Среди сторонников дивизиона не было скучных художников, о чем свидетельствует эксцентричная, но отборная коллекция их работ в музее Аннонсиада в Сен-Тропе. Синьяк, и Анри-Эдмон Кросс, и Максимилиан Люс — все здесь, и все сделали искусство из мест удовольствия.

Анри Матисс в часовне Розария, 1941 год.

Универсальный архив истории // Getty Images

Есть также два изысканных Матисса. Анри Матисс принадлежит к более позднему периоду, чем Ван Гог и Сезанн, и мы включили его в наш маршрут как запоздалую мысль — его Часовня Розария находится в 90 минутах езды от Сен-Тропе, в Вансе. Но теперь наш аппетит обострился.

Я видел фотографии и в целом знал, что это такое: маленькая часовня, спроектированная Матиссом в конце жизни по настоянию его бывшей няни и модели (и любовницы?), ставшей монахиней. Я знал, что в нем есть витражи, излучающие рассеянный свет в маленькую белую комнату с рисунками Матисса, выложенными глазурью на керамических стенах — редкая попытка литургического искусства в современном языке.

Ничто не подготовило меня к его силе — к его нежной, ясной, спокойной силе. Матисс на самом деле сделал серию Крестных стоянок на одной стене, простые пронумерованные контурные рисунки страстей Христа: бичевание, суд, распятие, низложение. Они не совсем хороши — после 50 лет сублимации действия в замысел было немного поздно возвращаться к действию, особенно к агонизирующему действию, — но они дают целому своего рода уродливый якорь в неловкости и правде, который необходим для безмятежность остальных, предохраняет сияние от дешевого заработка.

Анри Матисс, Ванс Витраж, Часовня Розария , 1948–51. «Ничто не подготовило нас к силе часовни. В 11 утра все залито совершенными, пронзительными лучами лимонно-желтого, средиземноморского синего и изумрудно-зеленого света. Надежда и вера вдруг кажутся такими же осязаемыми, как сам свет».

2023 Преемственность Г. Матисс/Artists Rights Society ny/Bridgeman Images

Ибо тогда вы поворачиваетесь от страданий к алтарю, и в 11 утра октябрьского дня все заливается совершенными, пронзительными лучами лимонно-желтого и средиземноморского — голубой и изумрудно-зеленый свет, исходящий от витража, — не заливающий, а заливающий комнату, омывающий ее, как будто можно поймать свет в своей белой соломенной шляпе. Нежные полосы мягкого цвета, а рядом с ними простой рисунок матери и ребенка на другой стене, линии плеч матери изящно, но многозначительно переходят в очертания головы ребенка. Надежда и вера, эти пустые абстракции, внезапно кажутся такими же реальными (или, по крайней мере, такими же осязаемыми), как и сам свет.

Чтобы сделать все это еще более удивительным, наверху в комнате для облачения я обнаруживаю, что Матисс также разработал (и они все еще используются!) ряд облачений для священников, которые они должны носить во время мессы. Они сумасшедшие ! Дикие яркие лаймы и ярко-розовые с фирменными морскими водорослями, вышитыми Матиссом в большом масштабе вверх и вниз. Таких пестрых облачений для священства никогда не было. Есть что-то в сочетании элементов часовни — неловкой агонии, достигнутого спокойствия, скрытого празднества или, говоря более величественно, человеческих страданий, божьего света, человеческого танца — что, как мне показалось, делало ее, пожалуй, самым совершенным произведением искусства. когда-либо испытывали.

Все паломничество стало данью убедительной силе удовольствия — способности формы и света вызывать экстаз сами по себе.

Все паломничество за пределы Парижа стало данью убедительной силе удовольствия — способности формы и света вызывать экстаз сами по себе. Матисс не «верил» в религию в буквальном смысле, но он верил в непрерывность видения и в силу простой красоты убедить нас в том, что мир стоит того, чтобы в нем жить, несмотря на его жестокость. Его уверенность в убедительности удовольствия коренилась в свете этого конкретного места, этой области, этой земли. Французский культ терруара отчасти сентиментален, но в значительной степени правдив. Искусство, как показал мне Прованс, неразрывно состоит из дома твоего отца, каштанов в саду, столовой, в которой ты живешь, и маленькой камеры, в которую тебя сажают, когда ты все теряешь. Это, прежде всего, материалы, из которых он изготовлен. Понимание их позволяет нам увидеть искусство по-новому.

Вдохновленный расширенным матиссовским видением человеческой надежды, основанной на материальном утверждении, я осмелился наконец отправиться на поиски газа. Забастовка продолжалась на протяжении всего нашего пребывания в Провансе, но, к счастью, кто-то наметил своего рода маршрут сопротивления возможно пополненных заправочных станций, которые, как говорят, были полны высококачественной контрабанды — в любом случае это походило на поиски контрабанды. После 20-минутного пути мы отстояли 30-минутную очередь. Зная, что наша машина брала только дизель, я, что весьма нехарактерно, нашел нужный бак и, думаю, к восхищению своих французских коллег по линии, решительно заправился. В отличие от американских заправок, где все сделано для нетерпеливых и форсунка аккуратно, без потеков входит в бак, французская дизельная помпа была сильно негерметичной и проливала топливо. К счастью, с минимальными повреждениями и минимальными взрывами я заправил бак, и мы уехали, чувствуя себя Бонни и Клайдом после ограбления банка. Я никогда так не гордился каким-либо достижением.

Отель Кап-Эден-Рок, Антиб. «Я хотел бы сказать, что он был испорчен за столетие с тех пор, как Мерфи убедили его владельца держать его открытым все лето, но, по правде говоря, это было впечатляюще».

valerie

Мы закончили наше путешествие в легендарном Hôtel du Cap-Eden-Roc в Антибах, где в соломенных шляпах и белых простынях мы старались изо всех сил воздать должное запоздавшим Саре и Джеральду. . Я хотел бы сказать, что Hôtel du Cap был испорчен за столетие, с тех пор как Мерфи убедили его владельца держать его открытым все лето (в то время, когда никто из Парижа летом не ездил на юг), но, по правде говоря, это было впечатляюще, и мы чувствовали себя беззастенчиво наслаждаясь его роскошью в течение ночи.